У меня есть двое детей от первого брака, но мать второго мужа хочет родного внука

На момент вступления в брак со вторым мужем у меня уже было двое детей от предыдущих отношений.

Еще до того, как мы стали супругами, я честно предупредила Пашу, что не планирую больше рожать и в случае нежеланной беременности приму решение в пользу аборта.
«Пусть так, но я уверен, что ты изменить свое мнение», — улыбнулся Паша в ответ.

«Это окончательное решение, и если тебе важны дети, то я, возможно, не твой лучший выбор в роли супруги», — я отреагировала. Паша заверил меня в своей любви и готовности принять мое решение. Я считала, что с моей точкой зрения он согласился.
Мои дети поддерживают отношения с отцом, и он регулярно выплачивает алименты. Моего нового супруга они называют дядей Пашей. Мать Паши, однако, не примиряется с моим решением и постоянно поднимает этот вопрос. Она вливает сыну идею о том, что я его не люблю, так как сохраняю чувства к бывшему мужу, родившему двоих моих детей. Мать мужа утверждает, что если у женщины есть чувства к мужчине, она мечтает о его детях.

Она также убеждает его в том, что я использую его только для обеспечения своих детей, что, с учетом алиментов и моей зарплаты, выглядит абсурдно. Паша зарабатывает меньше меня, часть его дохода уходит на автомобиль и помощь матери. Наши доходы после его появления в семье не существенно изменились.

Все эти моменты — небольшие детали, не заслуживающие внимания. Паша посвящает свою жизнь моим детям, и я думаю, что он должен задуматься о продолжении своего рода. Моя свекровь считает меня врагом номер один, но Паша сам отказался от возможности иметь своих детей, предложившему мне выбору. Не понятно, почему мать не может принять решение сына, внедряясь вероломно меня во все.

Я могу по-женски понять ее желание иметь внуков, так как Паша — единственный сын. Я также хочу, чтобы мои дети стали родителями. Это не значит, что я должна изменить свое решение о детях. Я предупредила Пашу заранее, и он согласился. Почему теперь мне предъявляют претензии?
Я знаю, что если мы разойдемся, свекровь будет рада, и Паша может искать женщину, готовую родить ему ребенка. Я понимаю, что развод — не конец света, но буду тяжело переживать его, потому что люблю Пашу. Но я не считаю это концом, и не собираюсь умирать.

Недавно мама мужа изменила тактику, предлагая подарить свою любовь моим детям, пришедшим с подарками. «Пусть называют меня бабушкой», — сказала она. Меня это поразило, ведь мои дети уже взрослые, и они отказались. «Мам, дядя Паша, мы уже имеем дядю, теперь тетя бабушка?» — пошутил сын.

«Мне не нужна еще одна бабушка», — сказала дочь. Паша сказал матери, что она опоздала на четыре года, и если бы она выразила свое желание раньше, дети бы ее уже называли бабушкой. Это имеет смысл, так как в то время дети были маленькими, и их отношения с ней могли бы сложиться.
Сейчас родительница мужа вновь обвиняет меня, считая, что я виновата в ситуации и разделяю детей. Но я не чувствую вины, ведь я не против общения детей с ней, но в то время ее приоритеты были в другом направлении.

Спустя несколько месяцев мама Паши продолжает пытаться внедриться в нашу семейную жизнь. На ее новые «усилия» реагируют мои дети с изрядной долей скепсиса и даже некоторой агрессии. Они четко понимают, что внутри генерационные связи сложны и не могут быть установлены на команду.

Мать мужа не сдаётся. Её слова, полные упреков и обвинений в адрес моей «неспособности» подарить ей внуков, становятся еще более ядовитыми. Она остается убежденной, что я являюсь источником всех проблем, а ее сын — всего лишь марионеткой в моих руках.
Свекровь преобразила свою обиду в оружие, стремясь поставить мужа против меня. Её манипуляции начинают давать результаты, и я сталкиваюсь с изменениями в отношениях с Пашей. Его решительность встать на мою сторону постепенно сходит на нет, а взгляды, наполненные сомнением, выражаются во всех наших разговорах.

Не успокоившись, мама Паши решает затронуть еще более чувствительную тему — мои финансы. Она начинает подкидывать сыну идею, что я его использую для обеспечения своих детей, а он, в свою очередь, лишь инструмент в моих манипуляциях. Эти разговоры даже начинают сеять сомнения в голове Паши, подрывая доверие в наши отношения.
Мы становимся как враги внутри дома, где прежде царила атмосфера понимания и поддержки. Мы все больше сталкиваемся с конфликтами, и даже обычные повседневные вопросы становятся источником напряжения. Недовольство Паши неизбежно перекидывается и на отношения с моими детьми.

В свою очередь, я чувствую себя в тупике, сталкиваясь с непониманием и подрывом собственного решения. Все усилия сохранить семейное счастье кажутся тщетными. Я вижу, как моя любовь к Паше умирает под ударами постоянных нападок и интриг его матери.
Постепенно, но неотвратимо, семейные узы распускаются. Паша, пойманный в сеть манипуляций и подстрекательств своей матери, неизбежно начинает отдаляться. В его глазах читается разочарование, а уверенность в том, что я — женщина его мечты, исчезает. Я вижу, что становлюсь для него проблемой, а не источником поддержки и радости.

Так продолжается наше «семейное» падение, и я понимаю, что даже любовь и желание сохранить отношения не могут победить растущую враждебность и манипуляции. В одиночестве я осознаю, что наш брак — не то благополучие, которое я так долго стремилась сохранить. Возможно, развод — единственный выход из этого тупика, где утрачивается не только семейная гармония, но и самоуважение.