Совершенно чужого человека она приютила, а собственные внуки никогда не были любимыми

Поразительные новости, которые моя мама раскрыла передо мной, наверняка могли бы сравниться с метеоритным дождем в пустыне.

Её слова об усыновлении подростка ошарашили меня настолько, что руки мои оказались где-то между долгожданным аплодисментами и безмолвным изумлением. Моя мама, дама с обычно предсказуемым поведением, заявила, что собирается приютить подростка. Вопрос, возникший в моей голове, был настолько разверстым и неоднозначным, как Таймс Сквер в дождливый день. Каким образом мама планирует превратить себя в родителя незнакомого ребенка? Такая идея казалась мне чем-то невероятным, но мама была непоколебима — её решение стояло крепко, словно лондонский Тауэр.

Сочувствие к подростку, оставшемуся без покровительства родителей, было как солнце в полдень — очевидным и невозможным не заметить. Себе вживую представить его состояние было непросто, особенно, учитывая его сложный возраст. И, тем не менее, моя мать вызывала у меня такое же сочувствие — она собиралась принять на себя громадную долю ответственности. Ведь она — взрослая женщина, чьи ресурсы далеки от молодости, и она еще и занята своей работой. В моих глазах, она заслуживала гораздо больше времени для самосовершенствования.

Можно было бы подумать, что перед ней открыта дорога к заслуженному отдыху, особенно, когда учесть, что скоро она станет бабушкой. Но она решила иначе — она жаждала предоставить дом и тепло хотя бы одному ребенку. Мои нежные намеки на то, что она скоро сможет радоваться внукам, она принимала стряхнутой уверенностью. Ведь воспитание детей — это обязанность родителей, а не бабушек. Возможно, в её душе зрело ощущение незавершенности материнских чувств, и именно поэтому она стремилась помочь другому ребенку.

Мама была непоколебима в своем решении. Она рассказала мне о парне, которого она собиралась усыновить. Её словесный портрет описывал умного и скромного четырнадцатилетнего парня. Мама утверждала, что он мне понравится. Но честно говоря, у меня вызревали сомнения, смогу ли я смириться с мыслью о новом члене семьи, таком далеком от моего мира. Несмотря на то, что я давно уже живу отдельно, в собственной жизни, я всё равно должна была встречаться с ним. Но мои умоляющие слова и размышления не могли отразиться на ее решении.

На тот момент мама только начала заниматься оформлением документов для усыновления. Этот процесс требует времени, и это означало, что у меня ещё был шанс повлиять на ее выбор. Маме перевалило за полвека, и я считала, что настало время задуматься о себе и своих потребностях. Она вполне могла бы наслаждаться жизнью, отправляясь в путешествия или готовясь стать великой бабушкой. Но она решила иначе.

Моя внутренняя борьба продолжалась. Чем сильнее я пыталась её переубедить, тем тверже она держалась за своим решением. Время от времени мне даже казалось, что она намеренно поддерживает это решение, чтобы сбить меня с толку.