— Собирай вещи и проваливай. Мы тебя приняли несчастным, а ты устраиваешь истерики! — сказал сын.

После расставания с первым мужем, я осталась одна на некоторое время. Затем в мою жизнь вошел он – добрый, нежный, внимательный и щедрый мужчина. Его внимание и забота растопили лед в моем сердце, и я дала ему шанс стать частью нашей семьи. Вместе с детьми мы открыли ему двери нашего дома.

Однако через два месяца совместной жизни его настоящая сущность начала проявляться: он критиковал мои домашние заботы, находил недостатки в моем приготовлении еды, и даже дети, по его мнению, были слишком капризными. Первоначально я молчала, утешая себя мыслью, что это всего лишь особенности возраста. Но мое терпение иссякло.
Однажды, заходя на кухню, я застала его, едущего из кастрюли.

Такие выходки меня раздражают, и я не смогла промолчать, попросив его не делать этого. Однако он проигнорировал мою просьбу. В этот момент в комнату вошел мой сын и, узнав, что произошло, решил, что такое отношение недопустимо.
— Мама, почему ты еще терпишь? — спросил сын, предлагая ему обувь и куртку.
Это стало точкой невозврата. Несколько дней он не появлялся в доме, затем вернулся с подарками, извинениями и обещаниями измениться. Но дети и я уже устали от его скандалов. Моя дочь даже начала плакать в своей комнате, а сын высказал свое мнение о том, что такое поведение недопустимо.
Однажды вечером его телефон зазвонил, и он вышел разговаривать. Утром, раньше обычного, он ушел на работу, даже не поев завтрак. Однако вечером он вернулся слишком поздно. Извиняясь, он утверждал, что начальник его задержал.

Я также задержалась на работе и еще не помыла посуду. Когда он зашел на кухню, раздался звон разбивающихся тарелок.
Я знала, что это был новый набор, который я купила на свою премию. Мои силы и терпение иссякли. Он начал кричать, утверждая, что я должна ему благодарность за то, что он взял меня с детьми, а я даже посуду не мою. В этот момент в кухню вошел мой сын, пригласив его уйти.

— Собирай вещи и проваливай. Мы тебя приняли несчастным, а ты устраиваешь истерики! — сказал сын.
Того дня мы отправили его прочь. Теперь я уверена, что ни одна женщина не должна терпеть такое отношение. Если мужчина не ценит тебя и твою семью, его нужно выгнать из своей жизни. Это важно для твоего собственного счастья и благополучия твоих детей.

С тех пор, как мы избавились от него, жизнь стала менее напряженной, но проблемы не исчезли. Мысли об этом человеке по-прежнему теснились в моей голове, как призраки прошлого. Он стал тем темным уголком, который оставил свой след на нашей семейной жизни.
Мои дети, несмотря на свою решимость и силу, переживали последствия того, что они видели и слышали. Дочь, переживая стресс, стала замкнутой, а сын, хоть и поддерживал меня, нес в себе гнев, который непросто было рассеять. Новый этап нашей жизни оказался под давлением теней прошлого.

Моя работа стала для меня убежищем, последним оплотом нормальности. Каждый раз, возвращаясь домой, я ощущала тот самый вес, который он оставил. Страх перед новыми отношениями прокладывал себе путь в моей душе, словно я вновь была под его влиянием. Мысли о том, что могло бы случиться снова, преследовали меня, как тень, не покидая даже во сне.

С течением времени, семейные драмы начали отражаться на моей работе. Я стала менее сосредоточенной, упускала важные моменты, и коллеги замечали, что что-то изменилось. Я стала рабом собственных страхов и воспоминаний. Трудно было поверить, что этот момент, казалось бы, перешедший в прошлое, продолжает определять мой настоящий.

Однажды я поняла, что несмотря на свою решимость и силу, мои дети все еще страдают. Никакие обещания и уговоры не могли вернуть им чувство нормальности. Они были ранены, и этот шрам стал частью их личности. Я осознала, что даже если сам человек исчез, следы его разрушения остаются, подобно непохожим участкам жизни, несущим свой груз.

Так продолжалась наша жизнь, с каждым днем становясь менее подаваемой контролю. Надежда на светлое будущее казалась всего лишь иллюзией. Я понимала, что решение избавиться от него было лишь первым шагом, и наш путь к заживлению далеко не завершен. Внутри меня осталась тень, а внутри детей – рана, не поддающаяся заживлению.